Петербург - Страница 98

Но штурмана врут, как и их приборы. Все, что они могут — твердой рукой снять показания со своих устройств, содержащихся в идеальном порядке, приложить массу сил, избегая неточностей даже в доли градусов, зарыться с головой в таблицы поправок и коэффициентов — вычислять, вычислять и снова вычислять, перепроверяя и сравнивая расчеты астрономические со счислениями хода по лагу, часам и компасу. В результате получить точку размером с озеро Ильмень. После чего взяться вновь за свои инструменты и делать новые измерения, а потом вновь расчеты. И так несколько раз в день. Адов труд, с ценой ошибки — чистилище.

На кораблях для штурманов отводят отдельную каюту — штурманскую рубку. Рядом с ней матросы на цыпочках ходят — никто из слепых не станет отвлекать поводыря от дороги.

И вот эту ответственность вывалил на плечи молодых, всего то год натаскиваемых, ребят.

Цейтнот. Думал у меня еще пара лет в запасе есть. Оставалось крепче сжать зубы и твердить про себя — «Кто кроме нас? Так как мы делаем — никто в этом мире не умеет!».

Но и мы умели еще плохо.

Обкатка эскадры сбивала пену с волн, спесь с капитанов, и меня с катушек. Постоянно преследовало чувство, что опаздываю. Непонятно куда и зачем. Пытался заглушить это чувство, влезая во все дела, поторапливая, но требуя качества. Точнее — сам бегал и всех торопил, а Памбург требовал качества. Неплохо мы друг друга дополнили.

А нас дополнили команды эскадры. Штурмана врали по-черному. Канониры мазали по-белому, попадая вместо сброшенных плотиков исключительно в молоко. Полуторные команды матросов самозабвенно форсировали паруса, не обращая внимания на потрескивания рангоута под порывами ветра. Было даже весло. Эдакое настроение — «на коня да шашкой помахать». Застоялись.

Лихо нарезали круги по Белому морю. Штурмана составляли карту побережья. Смешили меня до колик. Ладно еще, что их карты не совпадали друг с другом и с моей картой. Так они еще на каждом круге рисовали новый вид побережья, порой сильно отличный от их предыдущих эскизов. Вот каким многоликим оказалось наше море. Хотя, к их чести, карты постепенно становились похожими на истину. Пристрелялись.

Канониры тоже пристрелялись. Мать их. Первое ЧП по северному флоту. Нелепый рикошет об воду снаряда при стрельбах. Рикошеты у нас и раньше случались, но так, чтоб с изменением направления градусов на сорок, да еще, чтоб снаряд догнал лениво идущий впереди апостол — первый раз. Хорошо, что не шимозой палили.

Поковыляли в Архангельск. Очень уж неудачно попали. Прямо в корму, под руль. Канониры тут не виноваты, целиком мой косяк. Но, так как вице-адмиралом флота был Памбург — выговор сделал ему. Не делать же строгий выговор самому себе.

Задержались на три дня в гостях у соломбальской верфи, устраняя недостатки организации учений. Под это стечение обстоятельств купцы еще «маленько» догрузили апостолов.

Описывать весь этот рабочий бардак хочется совершенно непечатными фразами, а потому ограничусь констатацией итога — к 18 мая эскадра полностью пришла в себя и привела в порядок корабли. Такой долгий срок, возможно, объясняется моими повышенными требованиями к флоту и дотошным исполнением этих требований вице-адмиралом. Зато во второй половине мая у меня появилась спокойная уверенность — мы справимся. И эскадра взяла курс на северо-восток, к горлу.

Шли двумя колоннами кильватерного строя, правым галсом, прямо на зимний берег горла. Апостолов поставил под ветер, наши паруса им все равно ничего не закрывают, а тяжелые корабли стоит держать ниже по ветру, во избежание, так сказать.

Выбирались из горла медленно и тяжело. Апостолы перегрузили даже больше, чем мы поиздевались над фрегатами. Надо было пять апостолов брать, ведь был же свободный! Но обратно возвращаться плохая примета. А у моряков с приметами строго.

Вот все знают, что показывать пальцем на кого-либо нехорошо и некультурно. Но за этот жест, направленный на корабль моряки могли и живота лишить. Дело в том, что изотерика родилась вместе с человеком, вот и привязали, в незапамятные времена, указательный палец к Юпитеру.

Стоит заметить, что это древнеримское божество добротой не отличалось, зато метало громы и молнии во всякого непонравившегося. Указывая на что-либо пальцем, связанным с суровым богом, считалось, что привлекаешь внимание божества к объекту. А уж показывая на корабль, это вообще почти гарантированный способ привлечь внимание бога к игрушке штормов и волн. Даже в мои дни показывать на корабль пальцем было чревато неприятностями с командой. Связываться в море с Юпитером — дураков нет. Даже если никто не верит в богов.

К слову сказать, большой палец посвящен Марсу, богу войны, хоть поначалу этот бог и отвечал в пантеоне за плодородие. Соответственно, жест с оттопыриванием большого пальца означал что-то типа — «Ну ты просто бог войны!». И относился поначалу только к ратным делам, постепенно переползая в дела бытовые. Упомяну еще про мизинец, посвященный богу Меркурию, символизировавшему азарт, изощренный ум, страсть к тонким интригам — продемонстрированный вам жест с мизинцем воспринимайте как тонкую похвалу вашему уму и изворотливости.

Совмещая в жесте несколько пальцев — можно сказать очень многое, например всем известная «коза» из указательного пальца и мизинца говорит примерно следующее — «Чтоб тебя молнией поразило и громом прихлопнуло изворотливая ты и хитрая бестия». Ну, или нечто похожее.

Про средний палец говорить можно долго, но это не по теме, все же речь пока о приметах, а не о путях, на которые посылают.