Петербург - Страница 252

252

— Это что за непорядок!!!

Прислушался к дроби шагов, ожививших коридор, набрал воздуху для разноса. И, правда! Что за непорядок? Был приказ предоставить мне доклады о состоянии дел. Точно помню! И где они?!

Проспал, как выяснилось, до середины дня, поддержав почин полков, только к обеду вышедших из спячки.

Рига, за рекой, все еще дымилась пожарами и огрызалась редкой стрельбой. Даже не хотелось представлять, как там сейчас мародерствуют солдаты Петра. То, что город уже грабят — ничуть не сомневался. Еще вчера вечером, нерегуляры проскочившие ворота, бросились отнюдь не на помощь морпехам, в отличие от наших драгун. Не упрекаю и не защищаю. Нравы в это время такие — переболел уже. Тем более, и сам не без греха.

Дело в том, что башни старого города использовались не столько как третье оборонительное кольцо города, сколько сдавались купцам под хранение товаров. Купцы хранили в них все самое ценное, вплоть до денег. Как же! Это же башни! С почти тремя метрами толщины стен и небольшими собственными гарнизонами. Самое защищенное место в городе! И магистрат считал примерно так же, храня в башнях самые ценные запасы города.

Оценил запасливость рижан при самом беглом осмотре отбиваемых башен. Даже промахнулся из Дара несколько раз, отвлекаясь на содержимое тюков и коробов, выбиваемое пулями. В первые часы боя было не до содержимого этих городских хранилищ, а вот отправляя сопровождающих с ранеными — давал строгий наказ — потрошить башни. Надеялся хоть такую свинью подложить свеям, если они нас все же выбьют из города.

Надо будет, потом, провести инвентаризацию трофеев. Мне еще полки восстанавливать.

Подводил печальные итоги двух суток боя. Две с половиной тысячи безвозвратных потерь полков, из которых почти две тысячи будем хоронить, а остальным надо искать новую работу. В лепешку расшибусь — но найду им дело.

Легкие ранения даже считать, смысла нет — каждому досталось. Лежачих раненых еще почти шесть сотен, но лекари обещают выходить.

Восемь тысяч морпехов втянулись за эти сутки в старый город. Более трети из них Рига забрала. Считай, разменяли полк на город. Сделка с дьяволом.

В довершение печальной картины — полки сожгли две трети боеприпасов. С чем Карла-то встречать будем?

Написал приказ птицам и фрегатам идти к Петербургу. Туда, по осударевой дороге и через Новгород, должны придти поставки припасов для полков, которые раньше считал просто резервом, но теперь от них зависела боеспособность самой обученной части армии Петра. Все плохо…

Примчался радостный гонец, спеша порадовать скорым визитом государя. Легок, на помине. Петру явно делать нечего! Уж лучше бы Рига сдалась — он тогда занялся бы церемониями внутри города.

Отослал вестовых с приказом строить полки — хоть теперь встанем, гордо развернув черные флаги.

День выдался сумрачным и ветреным — что не характерно для первой декады мая в этой области. Нашел хорошее и в этом — парусники быстрее доберутся до Невы.

Полки стояли ровными шеренгами перед фортом, под хлопающими на ветру знаменами, с лицами, соответствующими погоде. Могу понять ребят — каждое капральство понесло потери, а за два года капральства сжились в одну семью.

Ехал вдоль строя, сопровождаемый полковниками и их, постепенно образовывающейся, свитой. Петра все не было. Значит, начну без него.

Привстал на стременах, остановив лошадь примерно у середины строя, сказал, что наболело, перекрикивая ветер.

— Морпехи!..

Лошадь подомной затанцевала, прядая ушами, и пришлось сдавить ей бока. Теперь понимаю, почему речи надо произносить с трибун — просто они не убегут в процессе выкрикивания фраз.

— … Мы справили дело, государем нам доверенное, сполна! Никто! Слышите! Никто не справил бы дела лучше. Это наша судьба, быть острием копья, пробивающим бронь любого ворога!.. Любого!

Оглянулся на появившуюся, на том берегу реки, конную группу, начинающую грузится на понтоны и переправляться. Время еще есть, но совсем чуток.

— Много наших братьев по оружию сложили головы за этими стенами. Много. Но в сто крат горше было бы, коль мы, потеряв братьев, ворога бы не побили. Запомните и это! Слава павшим от живых идет! Коль побили ворога, есть, с чем к другу на могилу придти. А коли нет…

Вздохнул, оглядывая ряды полков.

— Посему! Запомните! Мы сильны, пока едины. Каждый морпех должен знать, как «отче наш» — коли он погибнет, на его врага пойдет все капральство, мало будет — весь полк, коль и этого недостанет — весь корпус и весь флот. На этих трех столпах стоим, и будем стоять! За государя, веру и флаг!

Тронул поводья, разворачивая лошадь навстречу Петру и понукая ее пятками. Интересный у нас лозунг получился. А с учетом того, что в этом времени царя считали олицетворением его земель, то можно перефразировать лозунг как «за землю, душу и близких». Каждому времени и каждому слою населения — свои толкования.

Государь сиял как медный самовар. Приобнял меня прямо с лошади, едва не уронив и чудом не навернувшись сам. Мы с Петром оба всадники были еще те, предпочитая повозки седлам.

— Силен ты, князь, слово ратникам молвить. Аж с берега слышно было.

Усмехнулся Петр отстраняясь.

— Значит, речешь «за государя веру и флаг»? Любо.

Петр, широким жестом, хлопнул лошадь, выезжая к центру строя, оглядел ряды, подбоченясь левой рукой.

— Любы мне вои, фортуну за волосы крепко держащие. Жалую по золотому червонцу каждому, кто крепость брал!

Вот умеет Петр правильные речи произносить. У меня так лица солдат не прояснялись. И виваты они не кричали. Тронул лошадь, подъезжая к государю. И спросил чуть слышно.

252