Петербург - Страница 232

232

Тянулась дорога под поскрипывающими, и уже порядком разболтавшимися, колесами, кругом выпал снег, преодолевать речки стало сложно — лед еще не держит, но воды уже нет. Скорость передвижения упала существенно.

Новый год опять справляли в дороге, в тесном, дружеском кружке, почти без продуктов. Скоро на овес для лошадей начнем поглядывать с гастрономическим интересом. Да и с лошадями не все хорошо было. Пришлось делать большую дневку, рассылая фуражиров по селам, благо зимние дороги четко рисовали карту поселений на белизне снега.

Смешно сказать — везем с собой очень приличную сумму денег, а сами голодные, замерзшие и уже месяц мечтающие о бане. Энтузиасты.

В Вавчуг прибыли только 26 января. До выхода большого конвоя, призванного обеспечить победу под Ригой, оставалось около двух месяцев. Кошмар!

Предместья городка встретили нас грязно-серым снегом, с черными разводами и столбами дымов, поднимающихся в морозное небо. Смотрел, насколько мы тут все загадили, и терзался обычной, в последнее время, мыслью — а оно того стоило?

На этот раз большая толпа собраться не успела — мы быстро закатили телеги к заводоуправлению, и разошлись отмываться и отсыпаться. А из бани к народу вытаскивать во все времена не принято было. Кто же не знает традиционной цепочки — баня, стол, кровать.

Наша Надежда стала еще больше! В смысле, Надежда располнела, и на ее фоне Кузьма стал походить на старшего сына в семье, бородатого и работящего. Тая … она просто не отпускала, прижавшись, всхлипывая, к моему плечу. Накрыл нашу тесную скульптурную композицию полами плаща. Не май месяц. Не хватало, для полноты картины, только Ермолая — но у него в этом году свои битвы. Подозреваю, некую крупную реформу государь задумал. Все один к одному — и вопросы его о староверах, и думы о патриархе, еще и переговоры с Афанасием, а потом задание для Ермолая. Неспроста это все. Не много ли войн Петр затеял? На севере воюем, на юге воюем, на Урал дополнительный полк пришлось послать, там хоть и не воюем, но местные пошаливают. Еще и письмо от султана получено, где он на пару листов красочно расписывает великий ум Петра, а между строк намекает, что брат его на османский трон лезет, и в будущем, точнее уже в этом году, брату будет тайно поручено собрать верных ему людей и отбить Константинополь. Что там Петр ответил султану — не интересовался, но усилить Босфорскую группировку мне запретили. Чтоб не спугнуть. Теперь нервничаю еще и по этому поводу. Получилось, сколько не старался свести войны к минимуму — все одно не вышло. Если в моей истории много воевали на севере, то теперь воюем немного, но везде — то на то и выходит. Историю можно изменить, а вот карму, похоже, изменить нельзя.

Ждал баню, клюя носом за богато накрытым столом. Разморило в тепле. Рассказывал про дела ратные, предпочитая выделять веселые моменты, и быстро проскакивать пороховые клубы и оторванные конечности. Упор сделал на закладке Петербурга. Про город весь Вавчуг еще с лета судачит, мастера даже приходили с вопросами, где там и что будет, не сомневаясь — без нового завода дело не обойдется. Теперь Надежда, думаю уже этим вечером, разнесет весть — город заложен, будут три новых завода и две новые верфи. Пусть народ порешает промеж себя, кому будет интересно на новые места податься.

Баня ставит точку в любом длительном походе. В ней отступают накопившиеся тяготы и холод переходов. После нее возникает чувство, что жизнь открывает новый, чистый, лист. Правда, поднимаясь к себе на чердак, поддерживаемый Таей, записи на этом листе отложил на потом. Пока, на этом чистом листе прорисовывалась только гравюра уютной кровати и крепкий сон. Именно сон.

Морозное утро Вавчуга вроде и не отличалось от десятков подобных рассветов в походе. Но было иное. Вроде и солнышко ярче, и небо не такое серое, и лед, намерзший на позвоночник, растаял. Лепота. Работать еще не хотелось, а вот жить было уже интересно.

Опосля заутрени население, не сговариваясь, а может и сговариваясь, собиралось на моем подворье. Толпа быстро разрасталась, курясь парками и разговорами в ожидании отчета князя об осенней кампании. Традиция. Надо мегафон изобретать, а то до сих пор хриплю, подморозив в дороге горло.

Не стал заставлять народ ждать. Холодно же.

— Здравы будьте, други мои… Сказ мой ныне короток будет. Побили свеев в Ижорских землях малой кровью. Без убитых, в полках наших, не обошлось — их списки в штабе полка вывешу, и в конторе заводской. Уж простите, что всех уберечь не смог… Раненных еще больше, лечат их ныне на берегах Балтики. Когда уезжал оттуда, раненные на поправку шли. Отбили у свеев Нарву и Выборг, по пути взяв еще несколько крепостей. Крепко ныне государь на Балтике встал. Даже город новый в устье Невы заложить повелел. Да только не кончена война еще. Свеи за зиму опомнятся, да летом всеми силами вернуть потерянное восхотят. Жарким будет лето, и кровавым. Теперь полки государевы на вас надеются! Коли обеспечим их огневым припасом вдоволь, тогда будет нашей крови меньше, а крови свеев больше. И припас надобен к началу лета, чтоб поздно не было. Знаю, что трудитесь вы, рук не покладая, и полки наши в это верят. Не прошу вас еще больше припаса выделывать. Ведаю, что край уже. Прошу только работать сторожко, да торопиться с умом. Коли увечных на заводе прибудет — это припасов не добавит. А коли взрыв какой, так вообще завод встанет. Вот об этом и хотел упредить. Припасы нужны, много надо и разных, ведь окромя полков — целый город с заводами и верфями поднимать будем. Да только нет на всей Руси другого такого завода, как наш, и сохранить его, вместе с мастерами и людом работным — то дело не менее важное есть. На этом все. Подробнее мастерам обскажу, а уж они вам поведают. Мастерам, коих тут нет, передайте, что в канцелярии заводской ждать их буду.

232