Петербург - Страница 270

270

Возвращался на стройку придавленный катком проблем, что нарастают в устье Невы. Тяжелое выдалось лето. Надо бы в отпуск. К гроссмейстеру, что ли, съездить? Пару месяцев туда, если налегке, пару обратно и недельку там… Мдя. Зато там солнце, море … османы. Которые, кстати, попробовали таки весной Константинополь на прочность. Подробности этого события собираюсь получить позднее, в виде полных докладов штаба, а пока мне было достаточно, что уже к середине лета бои там превратились в избиение осман и глубокие рейды казаков, флот истратил двойной запас боеприпасов и теперь требовал добавки и замены стволов. Словом, всем медали, а интендантам опять работы по самое не хочу.

Территориальные вопросы на южном направлении будет рассматривать Петр, но на карте, что заканчивают художники, изобразил самый оптимистичный вариант — по реке Фазис, через перевал Северо-Кавказского хребта и дальше по реке Терек. Отчего именно так? Ну, с реками понятно — Фазис, крупнейшая река Закавказья, впадающая в Черное море, с Тереком, впадающим в Каспийское море, та же история. А между ними, в моей истории, лежала ветка Военно-Осетинской дороги…

Вообще, через Кавказ, в моей истории, лежали три ветки:

— Военно-Грузинская дорога. Идущая от реки Терек до реки Кура через два перевала, высотой около 2.5 километров. По этому пути шли основные торговые и завоевательные маршруты средневековья. Вот только Кура, как и Терек, впадала в Каспийское море, и служить границей никак не могла.

— Военно-Сухумская дорога, называемая еще «турецкой тропой» границей служить не могла, так как отсекала самый краешек Кавказа вблизи Черного моря. Просто дорога вдоль побережья.

— Военно-Осетинская дорога, идущая от реки Терек к реке Фазис, которую в мое время называли Риони. Дорога преодолевала один трехкилометровый перевал и составляла в длину около трехсот километров. Такая линия подходила для границы лучше всего, будучи гарантированно проходимой, раз там умудрились проложить дорогу. Да и красивы эти места, говорят, до обалдения. Будет куда туристов водить, если уж совсем с деньгами худо станет.

Еще была дорога, построенная гораздо позже — но там пробивали туннели под горой и мне такое точно пока не осилить. Вот и останавливался на проверенном практикой варианте.

Может, были и еще какие дороги, всего не упомнишь, но карту надо рисовать сейчас, вот и использовал самые близкие, к задуманному, аналогии.

На самом деле, как должны лечь эти трассы — не имел понятия. На карте нарисовал реки и дорогу не просто условно, а на «выпуклый морской глаз». Точнее, используя карты осман, что, судя по виду побережья и самого Черного моря на их «картах» — приравнивалось к тыканью в небо пальцем. Чувствую, если срастется дело с южной границей — проблем будет выше крыши.

Зато в тех местах точно должна быть нефть, которую можно вывозить по Черному морю. Хотя, нефть уже не очень-то и нужна как топливо. Выкручиваемся помаленьку. Вот как смазочные материалы и сырье для нефтехимии, которой даже в зачатках пока нет — нефть будет полезна. Где бы мне учебниками по органической химии разжиться?

Над Петербургом висели тучи. Мелкая морось заставляла скользить по размокшей земле и перепрыгивать лужи. Над Петербургом стояла осень. Холодно и зябко. Опять вспомнил про модернизацию военной формы. В голове пронесся вихрь всяческих «Надо…» и настроение стало окончательно осенним.

Переправившись через Неву на тросовом пароме, под веселые прибаутки мужиков, осветил своим сумрачным присутствием форт. Немедленно об этом пожалев.

В форте толпилось народу едва ли не больше, чем летом было морпехов на транспортниках. И это все ко мне?! А монастырь уже построили?

8 октября 1703 меня нашли гонцы Петра, искавшие, почему-то, сначала в Риге. Государь звал в Москву на «доклад». Настойчиво. И времени, к назначенному сроку, оставалось только долететь самолетом.

Зато оценил жизнь гонцов, с летящими под ними лошадями, меняемыми на каждом Яме. Теперь знаю профессиональную болезнь курьеров, и почему они предпочитают не присаживаться за стол, даже когда их приглашают. Но способность делать по полторы сотни километров в день — требовала своей цены.

Сказать по чести — уже на полдороги переключился на автопилот. И чего раньше удивлялся, что курьеры у государя заторможенные? Да они, оказывается, еще живчики, после таких перегонов. По крайней мере, меня хватало только упасть с лошади, пройти на ногах в виде циркуля к будочке на дворе и дождаться, пока морпехи перегрузят сумы и тубусы с чертежами на свежую лошадь, водрузив на вершину этой композиции мою персону. После чего начинался еще один кошмар, с летящей в лицо грязью, потоками воды с веток и нарастающим отупением.

Самое смешное, что именно в этом состоянии меня доставили пред очи государя. Даже переодеться не дали, твердя мантру — «государь ожидает». И ведь действительно ждал.

Плести словесные кружева не хватало собранности, молча поклонился, и, не дожидаясь, пока хмурящийся Петр начнет обличительную речь, кивнул морпехам, поспешившим развернуть громадный рулон карты. Как и ожидал, наступила заинтересованная тишина, так и не потревоженная грозным рыком Петра. Надо же, еще чего-то соображаю в «переводе стрелок».

Вытащил из внутреннего кармана ручку, вместо указки, стряхнул с нее воду, заодно стряхивая капли и с манжет, повернулся к карте.

— Государь, всю осень и лето границы земель твои новые объезжал, порубежников ставил, да сказки по ним составлял. Вот карту мастера начертили, с пометками подробными да межой разделяющей, где наши вои дозор несут. Не гневайся, что задержался в пути, уж больно велики твои земли новые. Изрядно в них всего. И зверя, и леса, и верфей с кузнями. Никак раньше управиться не мог. Да и то все счесть не успел, воев подробные сказки составлять оставил.

270