Петербург - Страница 202

202

До порохового форта не дошел, хоть и очень хотел. Ходил по цехам, как по пещере Али-бабы. Чудесами могли похвастать даже ткачихи. Они не внесли существенных изменений, но отточили настройки станков до немыслимых пределов. Нити они вили тончайшие, уже ничуть не напоминающие те «канаты», с которых начинал этот цех. И еще это был первый цех на заводе за сегодняшний день, где меня, в закутке отделенным от цеха, под грохот ткацких станков поили чаем из маленького самовара. С вареньем. Зря они так — организм пожал плечами и ушел на отдых — мол, а вы как хотите. Помню, пока отключался, с бобиной ниток в руках, думал о вискозе. Будто о чем другом в таком окружении подумать не мог! В результате снилась всякая ерунда, бумажные трусы и треуголка из газеты. Жуть.

Пришел в себя поздно вечером — видимо среагировав на снижение шума в цеху. Меня снова напоили чаем и начали наперебой рассказывать, кто меня искал, и как долго их уговаривали, что «… как только, так сразу же сказать …». Порадовало, что ткачихи записали пожелания на бумажку. Порадовали не сами пожелания, а то, что записи явно велись разными подчерками, гражданским шрифтом, и значит, ткачихи успешно посещают заводскую школу. Вот это особо грело душу. А мастера — потерпят, никуда не денутся.

Шел к верфи мурлыкая про себя «… первым делом, первым делом — канонерки, а диковины? Диковины потом …». Завтра попробую вывести Духа на ходовые испытания. Он менее проблемный получился.

К обеду Дух накрутил свой первый десяток километров под мотором на экономичном ходу. С помарками, но без замечаний.

Есть в ходе под мотором своя прелесть. Совсем иная, чем под парусами. Нет скрипа рангоута, нет хлопанья парусов, но когда лопасти ввинчиваются в Двинскую воду, когда корпус под руками начинает дрожать мелкой дрожью, а ускорение заставляет покрепче ухватиться за поручень — это песня. Нельзя сравнить, акапельное пение и орган. Разные они. Каждое по-своему прекрасно. А все прекрасное надо сохранять и преумножать, не убивая одно, ради другого.

Накручивали километры не просто так, разумеется. Кроме проверки матчасти, вели замеры по спокойной воде скорости и расхода топлива, нарезая мерные отрезки по и против течения, а потом еще и поперек. Скорость поменьше расчетной, расход побольше — но особо и не рассчитывал почти в прототипе достигнуть оптимума. Ход есть, экономичность приемлемая.

Обратно пойдем на форсаже. Помолиться что ли?

Форсаж, это уже не песня, это целый оркестр. Прирученная мощь рвет гладь реки ножом форштевня, развалы обводов носа отбрасывают вздыбившуюся воду на стороны, и их этой пены выноситься канонерка, оставляя за собой усы высоких волн, с неожиданной силой плещущих в берег и захлестывающих низкие настилы мостков.

Жаль, что некогда просто лицезреть эту картину. Проверка вращения башен при вибрации, проверка эффективности руля на «змейке» и возникающие при этом крены. Скорость циркуляции. Само собой, работа машинерии. Словом, все то же самое, что и при экономичном ходе.

Домой долетели как на крыльях, тщательно подсчитывая, во что эта легкость выливается в граммах, точнее, в килограммах. Выходило солидно. Все же, воевать — очень дорого.

Отшвартовав Духа, дал механикам команду разбирать двигатели по винтикам. Будем смотреть износ и задиры. Надеюсь, все не так мрачно, как рисует мне воображение.

Полигон — стрельбы из новых образцов, разговоры с Семеном про егерей. Визит в полк, опять значительно пополнившийся новобранцами и, что удивительно, кандидатами в офицеры из новых дворян — похоже, народ распробовал, в какую сторону дует ветер. Словом, карусель продолжилась, беря реванш за вынужденную паузу.

Имел долгий разговор со строителями по поводу камеди. Принцип прост, можно замешать глину а потом обжечь, и получим камень. А можно сначала обжечь, а потом замешать. Удобство второго способа — обжигать можно на заводе, а замешивать уже на месте. Свел двух выделенных подмастерьев-строителей со стекольщиками — пусть экспериментируют. Возжелал вернувшись из похода увидеть образцы «кирпичей» отлитых по новой технологии и с заполнением шлаком. С заполнителем велел аналогично экспериментировать, были в шлаке какие то проблемы, то ли щелочь образовывалась, толи еще что. Вот об этих проблемах и хочу узнать. А все образцы кирпичей, в том числе и замешанных по разным рецептурам, выставить под непогоду. Посмотрим. Сослался, что это секретные испанские технологии, и мне точно не известно, что должно получится.

Потом терзал бумажный цех, пытаясь получить вискозу. Причем вечерами, после работы. Пробовали продавливать целлюлозную массу через дырочку «доски» проволочной волочильни. Получалось плохо. Даже очень плохо. Массу явно нужно было иметь более жидкую, но тогда, после фильеры она не застывала нитью. Бросил переводить добро, сел вечером у себя на чердаке подумать.

Если надо быстро из жидкого сделать твердым — имеем два способа. Расплав можно резко охладить. Но это более свойственно металлам. Второй способ бумаге ближе — клей. Вот только клей, способный мгновенно затвердеть … слабо. Да и нить будет ломкой.

Посередине ночи торкнуло. Можно ведь и с иного конца зайти! Чтоб жидкая была, можно и не водой разводить, а щелочью, например. Из фильеры тонкую струйку выливать в кислоту, которая прореагирует с щелочью и есть шанс, что тонкая нить останется цела. Так посреди ночи и помчался в бумажный цех, заскочив только к химикам за едким натром и серной кислотой. Давненько у меня на руках химических ожогов не было.

202