Петербург - Страница 163

163

Просто, у них есть будущее, а у меня нет. Нет второго шанса, нет права на ошибку … и это меня убивает вернее, чем новомодные агрегаты Ромодановского, при этом, не менее мучительно, чем вышло бы у них.

Пробиваться вслед слову «Надо» всегда было много тяжелее и больнее, чем комфортно плыть в кильватере слова «Хочу».

Тяжело это, знать, что можно изменить — тихие слезы моей матери, не знающей, купить на задержанную полгода зарплату детям колбасы или зимние ботинки — и бояться ошибиться. Каждый проходящий месяц ложиться гранитной плитой сомнений. Сны стали сниться поганые. И подсказать некому. Порой задумываюсь, зачем это все? Ведь мог незаметно работать шкипером на поморской ладье, и спокойно кануть в веках. Но тогда вновь будут слезы матери и бессильно сжатые кулаки отца. И это не давало опустить руки. И нарастал ужас, что могу сделать только хуже.

Нет пытки страшнее, чем не иметь возможности остановиться, и при этом не иметь уверенности, что не делаешь ошибок, которые проявятся только тогда, когда исправить их уже будешь не в силах.

Вот и эта война — не ошибка ли это? Прожила же Россия без колоний в моей истории, нам Сибири хватило. Но Сибирь и ныне от нас не убежит, некуда ей, да и есть люди, без сопливого меня, торящие там путь. Надо, кстати, на эти пути экспансию факторий нацелить. Но в целом, вопрос оставался. Стоят ли колонии — русских ушей, торчащих из-за спин французов и испанцев. Могу сколько угодно надеяться нивелировать участие России в заварухе наемничеством, но, как гласит еврейская мудрость — «… бьют по лицу, а не по паспорту». Еще один Рубикон.

Сидел на крепостной стене, под догорающим закатом, и впитывал душевную теплоту женщины, уверенной, что ее мужчина делает все правильно. Что бы без тебя, Тая, делал. Наверняка стал бы окончательно зверем. Хорошо, что творец создал вас, набравшись опыта, и хорошо, что из ребра.

В голове сам собой всплыл тихий, напевный перебор гитары Тюряева, предпочитающего откликаться на «Сауроныча».

Много лет до нынешних дней
Мы все время чего-то мудрили
В нас всегда было много идей
Мы всегда одинаковы были
Разгильдяи и странники вечные
Слишком много мы пели и пили
Но любили нас наши женщины
Непонятно за что … любили.
Мужики создавали царства
Или бились с враждебным племенем
Мужики покоряли пространства
Для любимых не было времени …
Слишком часто делами заверчены
Невнимательны к ним мы были
Но любили нас наши женщины
Много больше, чем мы заслужили

***

Утро вечера мудренее.

Крепость Валетта просыпалась, даже не подозревая, что ночью отбила еще один штурм, победив в незримой войне сомнений и понеся потери из очередных разбитых иллюзий. Впереди у нее была привычная война, привычная кровь и обязательные жертвы.

Говорят, мир не стоит слезинки ребенка. А его матери? … Нет? А у ребенка спросили?! …

Собрал совещание капитанов и адмиралов. Будем наемничать, господа. Жестко и по плану.

Собрание затянулось, а у меня постоянно возникало ощущение дежавю. Только на месте Крюйса виделся Памбург.

Кроме этого, в своих мыслях и планах уже давно проскочил начало компании — очень тяжело, оказалось, откатывать все посылки к истокам и начинать разжевывать капитанам с нуля. Но делать нечего, опыта у них нет, так, одиночные стычки — пусть заучивают последовательность действий в разных ситуациях. А чтоб понимали, почему так, а не иначе — мы играли на огромном столе малой трапезной рыцарей в кораблики. Картузы прекрасно заменяли нам макеты судов, а пара моих охранников изображали, стойкой «смирно», куда и откуда дует ветер. Славно развлеклись.

Еще четыре дня развлекались штабными играми. Утром совещание, после заутрени, куда ж без нее, на котором разбираем очередной пакет инструкций, после совещания играем в кораблики на отработку. Вечером разговоры.

Магистр, заменивший гроссмейстера на Мальте, принимал живейшее участие в наших настольных сражениях. Гроссмейстер рекомендовал мне его как надежного человека, так что утечки опасаться не следовало. Более того, магистр еще и своих капитанов позвал, после одной из наших вечерних бесед, на которой оговорили вопросы секретности и последствий утечки. С мальтийцами стало еще интереснее — они лезли на абордаж как полчища мышей, мы им в виде корабликов выдали по две ложки. А мне пришлось надрывать горло в роли рефери — а то сплошные детские обиды «попал — не попал». В этой совмещенной баталии провели еще три дня, перевалив недельный рубеж штабных учений. Капля в море, само собой. Но на пару вариантов конкретной баталии капитанов натаскал. Осталось насмерть вбить в голову Корнелиуса, чтоб он подобрал место и время для именно такой, отработанной, баталии — а не занимался маниловщиной. Собственно, баталий отрабатывали две — внезапную атаку превосходящего флота на рейде и защиту от превосходящего флота под стенами своей крепости с прикрытием ее артиллерией. Оба варианта вполне реально будет свести к победе, особенно если «нашу» крепость нашпигуем шестью десятками наших орудий.

За штабными ученьями последовали маневры флотов, нашего и мальтийского. Стало еще интереснее. Взрослым дядькам — большие игрушки. Чинили две галеры и фрегат — дядьки увлеклись.

Неспешно и жарко шел июль, обмахивая легким ветерком ленивое средиземное море.

В очередной раз задумываюсь — нужно ли этому миру радио. Зачем? И десяти дней не прошло, как все, кому надо уже были в курсе, что политический представитель Петра — на Мальте, и не меня повалились письма, которые толмач еле успевал переводить. Письма большей частью совершенно несоразмерные — какой дурак пойдет почти тысячу километров похода ради приглашения на званный ужин?

163