Петербург - Страница 161

161

Величие Мальты выкинуло меня из угара виртуальных баталий как раз на том месте, когда начал детально прорабатывать откровенный бред типа — «что будет, если Рук не примет бой и всеми кораблями выброситься на берег…». Понятно, что бой гладким не бывает — после первых залпов начинается откровенная свалка, без связи и при скрытых в дыму сигнальных флагах. Тут уже могут быть любые варианты в меру разумности и храбрости капитанов — и на абордаж пойдут, и на берег выбросятся. Вот и расписывал варианты противодействий всему, что фантазия подсказала. А она у меня богатая.

Сводил все к кратким инструкциям. Потом по этим бумажкам зачеты у капитанов фрегатов принимать буду — нет ничего более страшного в бою, чем растерявшийся командир.

Глава 20

За день до подхода к Валетте поднялся столь долгожданный ветер, и теперь он выдувал остатки горячечного бреда из моей головы, остужая подстегнутую почти неделей похода фантазию.

Стоял на палубе, ловя лицом соленую морось волновых брызг, и наблюдал, как легионы волн штурмуют твердыню мальтийцев. Твердыня делала вид, что не обращает на такие мелочи внимания, однако, старательно прикрывала выщербленное основание кружевами белой пены.

Нам твердыня, тем не менее, оказала знаки расположения, вспухнув несколькими дымными облачками, немедленно растерзанными ветром.

На рефлексах слегка втянул голову в плечи, ожидая характерного жужжания ядра — не выйдет из меня, наверное, боевого адмирала, вечно мне всякие жутики мерещатся. Вместо ядра дождался приглушенных пушечных приветствий, хрипло докричавшихся до нас сквозь ветер. Махнул дежурным у передних башен, перекрикивая играющий снастями ветер, велел разряжать боевые и заряжать холостые — похоже, нам тут рады.

В большую, северную, бухту входили как на параде — только под носовыми и в сопровождении двух галер, с которых радостно и приветственно кричали, вроде даже на ломанном русском. Братство народов просто.

Любовался на наш флот, заякоренный в бухте — Корнелиус либо молодец, отлично флот содержит, либо его предупредили о моем визите — если второе, очень хочу посмотреть на это судно, опередившее нас.

День прошел суматошно, даже Тае не удалось вырваться на промысел элитного дерева — соответственно, утром, скорее днем, болела голова. Отложили совещание еще на один день.

Вечером стало окончательно хорошо и покойно, сидел на зубцах крепости, слушая рокот атакующих волн и бесславный шелест их отступления, курил трубку, глядя на затухающий за горизонтом плазменный пожар, и грелся душой о прижимающийся со спины чистовой опыт Творца. Усмехнулся этой старой шутке — ну и что, если женщину творили из ребра, единственной кости в организме не имеющей костного мозга, зато ее сотворили, учитывая ошибки прототипа, а сочувствие и теплое соучастие порой важнее холодной логики. Никакой логикой не объяснить порой, что в мире делается.

Новостей за эти пару дней на меня вывалили на год вперед, будто специально заготавливали. Капитаны наперебой, размахивая двузубыми вилками, демонстрировали на примере зажаренного мяса, как они гоняли пиратов. А меня больше интересовало, как и каким образом, пираты гоняли их — вот эту информацию приходилось тянуть клещами, но для меня она была более информативна. Ситуация складывалась примерно следующая: от Каира до Триполи было относительно тихо, там курсировали пары фрегатов, и чистых пиратов находили с трудом — то, что любой купец этого времени, на достаточно хорошо оснащенном корабле немедленно становился пиратом, коли ему выпадал удобный случай — то дело житейское, это как с партизанами воевать. А вот от Триполи до Алжира было жарко — типичный передел территорий, с выяснением у кого ствол длиннее, стенка на стенку. Хотя, нынешним летом ажиотаж уже спал, точнее утонул. Теперь на этом участке предпочитали неприлично изъясняться с берега и прятаться по портам Туниса Махдии и Аннабы, причем, крепости старательно защищали кривлявшихся на стенах беглецов, а Крюйс благоразумно не лез на штурм. Однако, стоило только нашим фрегатам растаять на горизонте — как ситуация шла по второму кругу. Самое печальное, что это все были османские территории, и сжигать дотла крепости, в сложившейся политической обстановке будет несколько опрометчиво. Хотя, если нацепим вымпелы наемников …, ладно, это пока терпит — серьезных потерь Корнелиус не понес, порванные паруса и чопики в бортах не в счет.

Гвоздем нынешнего сезона, разумеется, были концерты смешанных испано-французко-австрийских трупп с англо-голландскими дирижерами на подмостках северной Италии.

Солнечноликий Людовик помахал платочком вслед своим войскам, отправленным «отвоевывать» испанские Нидерланды и испанскую же северную Италию.

Хотя нет, не так, чего это меня на правду потянуло? Официально это выглядело так, испанские войска, под предводительством типичного испанца Николя Катины, совершенно случайно числящегося французским маршалом, практически без боя заняли нидерландскую провинцию Испании, в это же время, не менее испанские, с легким вкраплением итальянских, войска под командованием савойского герцога Виктора-Амадея вошли в Милан и Мантую. Вот только на этом успехи весенней кампании закончились, начались разочарования. Войска роптали, снабжение растворилось где-то по дороге, наверное альпийские гномы разворовали. Соответственно, роптало население, так как голодные тролли, обворованные гномами, проводили повальные ревизии у населения.

Маршал Катина, слал панические письма в Париж, что через Альпы лезет злой и не добрый Евгений Савойский с австрийским войском. Герцог Виктор-Амадей слал другие письма, в них он активно торговался с Людовиком о том, какие земли выделят ему лично. Людовик при этом лихорадочно искал союзников, так как, спрятав платочек после проводов типично испанских войск, вдруг обнаружил себя в одиночестве. Ну, не в прямом смысле, конечно — лизопятоков у него вокруг хватало, иначе слухи обо всех перипетиях французского двора не дошли бы до Мальты, да еще так быстро. Но в военном плане перспектив на союзников у Франции было мало. Единственной надеждой Людовика была Германия, и послы потекли туда полноводной рекой — вот только герцог Пруссии, Фридрих Третий, воспользовался ситуацией по иному. О Фридрихе вообще слухи разные ходили, сходясь в одном — Фридрих купил благосклонность Леопольда, который император священной римской империи, своими войсками и деньгами. Как там было на самом деле, сложно сказать, но в середине января этого года Леопольд, в торжественной обстановке рыцарского замка Кёниксберга, дарует Фридриху титул короля Пруссии.

161